1 Питерские рабочие и диктатура пролетариата

Russian Academy of Sciences The Institute of Russian History, St. Petersburg branch Trade Union Federation of St.Petersburg and Region of St.Petersburg University of Michigan (Ann Arbor, USA) Department of History Center for Russian and East European Studies
РЕTROGRAD WORKERS AND DICTATORSHIP OF THE PROLETARIAT October 1917-1929
ECONOMIC CONFLICTS AND POLITICAL PROTEST
Collected documents
Editorial board
V.Y. Cherniaev - editor-in-chief, E.I. Makarov, S.I. Potolov, W.G. Rosenberg
Russian-Baltic Information Centre BLITZ St. Petersburg 2000

Российская Академия Наук Институт Российской истории. Санкт-Петербургский филиал Федерация Профсоюзов Санкт-Петербурга и Ленинградской области Мичиганский Университет (Анн-Арбор, США), Исторический факультет Центр русских и восточно-европейских исследований


ПИТЕРСКИЕ РАБОЧИЕ И "ДИКТАТУРА ПРОЛЕТАРИАТА" Октябрь 1917 -1929
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ КОНФЛИКТЫ И ПОЛИТИЧЕСКИЙ ПРОТЕСТ
Сборник документов




https://docs.google.com/file/d/0B96SnjoTQuH_OHBHandQZ05tQ0U/edit?usp=sharing





Редакционный совет
Е.И. Макаров, С.И.Потолов, Уильям Г. Розенберг, В.Ю. Черняев (отв. редактор)
Русско-Балтийский информационный центр БЛИЦ Санкт-Петербург 2000

Издание осуществлено при финансовой поддержке Федерации профсоюзов С.-Петербурга и Ленинградской области
Составители
В. Ю. ЧЕРНЯЕВ - руководитель проекта, С.-Петербургский филиал Института российской истории РАН Н. Б. ЛЕБЕДЕВА - Центральный государственный архив историко-политических документов С.-Петербурга Н. Ф. НИКОЛЬЦЕВА, Е. А. СУНЦОВА - Центральный государственный исторический архив С.-Петербурга Т. С. ФЕДОРОВА - Центральный государственный архив Военно-морского флота М. В. ШКАРОВСКИЙ - Центральный государственный архив С.-Петербурга
Первая публикация ранее недоступных документов четырех государственных архивов С.-Петербурга о выступлениях рабочих Петрограда -Ленинграда за свои экономические интересы, гражданские и политические права в годы становления власти большевиков, Гражданской войны и НЭПа. В документах отражены требования рабочих, их отношение к событиям в стране, создание независимых от власти пролетарских организации и ранее неизвестные стороны деятельности фабзавкомов, профсоюзов, Советов, РКП-ВКП(б), партии меньшевиков, эсеров, левых эсеров, анархистов.
Издание снабжено предисловием, научными комментариями, указателями. Книга предназначена для исследователей политической и экономической истории Советской России, историков Петрограда - Ленинграда, политологов, изучающих социальные процессы в условиях разрушенной экономики и политических кризисов, и всех, кому интересен этот сложный период нашей истории.





ISBN 5-86789-015-5




 ©   Институт российской истории РАН,
С.-Петербургский филиал, 2000 ©   W.G.Rosenberg, 2000 ©   Издательство «Русско-Балтийский информационный центр БЛИЦ», 2000

Светлой памяти рабочих, крестьян и интеллигентов, павших в борьбе за социальную справедливость, гражданские и политические права

ПРЕДИСЛОВИЕ
Независимое рабочее движение после прихода большевиков к власти и попытки рабочих отстоять свои экономические интересы, гражданские и политические права в годы «военного коммунизма» и НЭПа были долгое время темой запретной для отечественных историков. В государственных и партийных архивах документы по этой теме скрывались до начала 1990-х гг. в секретных фондах либо имели ограниченный доступ и выдавались очень редко и лишь узкому кругу историков с репутацией выдержанных членов КПСС. Большинству отечественных исследователей эти исторические документы были совершенно недоступны.
Ранее изданные сборники архивных документов о рабочих Петрограда — Ленинграда освещали их участие в национализации промышленности, ее восстановлении после разрухи, вызванной революцией и Гражданской войной, в индустриализации и организуемом ВКП(б) социалистическом соревновании.1 Картина жизни и деятельности рабочих в этих книгах из-за идеологически одностороннего подбора документов оказывалась сознательно усеченной.
Восполнить пробелы, показать борьбу питерских рабочих за свои интересы в условиях государственного строя, именовавшегося «диктатурой пролетариата», призван данный сборник документов.
В советской историографии независимое рабочее движение после октября 1917 г. замалчивалось или изображалось как проявление подрывной деятельности политически враждебных сил. Начиная с двадцатых годов утверждалось, что между рабочим классом и советской властью нет и быть не может никаких принципиальных расхождений.2 Соответственно этой установке освещалась дискуссия о профсоюзах — об их независимости и огосударствлении, не были и не могли быть вскрыты связи между забастовками и политическими дискуссиями, жизненным уровнем и настроениями рабочих. Сознательные политические и экономические выступления рабочих выглядели в работах советских историков как спровоцированные врагами режима большевиков среди политически неразвитой части пролетариата.3
Мало кому доступны были зарубежные издания: сборник материалов российской прессы 1918 г. «Народное сопротивление коммунизму в России. Независимое рабочее движение в 1918 г.» (Париж, 1981), который издал историк М.С.Бернштам в серии «Исследования новейшей русской истории» под общей редакцией А.И.Солженицына, воспоминания и исследования эмигрантов-меньшевиков о рабочем движении в Советской России,4 работы историков Леопольда Хаймсона, Уильяма Розенберга, Стивена Смита, Дэвида Манделя и др.5
6

О забастовках (волынках) рабочих Петрограда — Ленинграда упоминалось в советских изданиях до середины тридцатых годов.6 Задуманный М.Горьким проект многотомной «Истории фабрик и заводов» был нацелен воспитывать на исторических материалах новых рабочих, развивать их революционное самосознание и разоблачать деятельность «открытой и замаскированной контрреволюции: кадетов, эсеров, меньшевиков, троцкистов, вредителей, а также случаи рабочей "волынки" и ее подстрекателей». Большинство рукописей этой серии не увидели свет, а ряд авторов, обвиненных в объективизме и политических ошибках, репрессированы. В январе 1938 г. сотрудники НКВД опечатали архив закрытой редакции.7
Позднее, в условиях жесткой цензуры, забастовки, как правило, замалчивались. Например, о мартовской волынке 1919 г. сказано в брошюре по истории завода «Треугольник» 1927 г. и ни слова — в объемистой книге 1978 г. по истории того же завода.8 Забастовки питерцев в феврале - марте 1921 г. интерпретировались как результат «деклассирования и засорения рядов пролетариата чуждыми элементами»9 либо как беспорядки, которые устроили «чуждые и контрреволюционные элементы, прежде всего перекрасившиеся в беспартийных эсеры и меньшевики», подбившие рабочих «на выдвижение невыполнимых требований к Советской власти, на поддержку кронштадтских мятежников». Волынка закройщиков фабрики «Скороход» в апреле 1929 г. объяснялась советскими историками как «отсталые настроения части рабочих», поддержанные «сторонниками правых уклонистов» (т.е. последователями А.И.Рыкова, Н.И.Бухарина, М.П.Томского и др.), а волынка парусинового отдела в июне 1929 г. — как инцидент, спровоцированный бывшим царским офицером, «который к тому же, работая закройщиком, занимался вредительством: из кож он выкраивал втрое меньше заготовок, чем следовало».10 Совершеннейшим типом пролетария считался рабочий-коммунист.11
Отмена цензуры и рассекречивание архивных документов открыли возможность для начала глубокого и всестороннего научного изучения истории рабочих советского периода, введения в оборот ранее неизвестных фактов и использования новых подходов в их интерпретации.12 Важные сведения для понимания рабочего движения, условий, в которых оно протекало, и участия в нем представителей социалистических партий содержатся в публикациях документов Центрального архива Федеральной службы безопасности (бывш. Архива КГБ).13 Иногда еще ощутима инерция прошлых оценок, например, в освещении забастовок 1919 г. в Петрограде: «Экономические требования бастующих против ряда бюрократических извращений вполне справедливы, чего нельзя сказать про требования политических стачек [...], ибо политические стачки в момент гражданской войны означали поход против рабочего класса в целом».14 И все же открытие доступа к важным архивным источникам позволяет исследователям видеть пеструю противоречивость облика рабочих: «Комиссар, шагавший в рост под пулеметным огнем, — это рабочий, и мешочник, скрючившийся в углу теплушки, давно забывший дорогу к станку, — это тоже рабочий. Продотряд овец,
7

горячо убеждавший на митинге крестьян помочь голодающему городу, — это рабочий, и разъяренный забастовщик, устремившийся во главе толпы громить советский исполком, — это тоже рабочий. Много подобных лиц открыла у русского рабочего революция, и невозможно сказать, какое из них настоящее, природное».15
Мощный импульс исследованию истории независимого рабочего движения дан международным научным проектом «Рабочий активизм в Советской России, 1918-1929». Его инициаторами выступили видные американские историки профессор Мичиганского университета в Анн-Арборе Уильям Г.Розенберг и профессор Иллинойского университета в Урбана-Шампани, главный редактор научного журнала «Slavic Review* Дайана П. Коенкер. С российской стороны в проект включились Росархив и Отделение истории Российской Академии наук.
В рамках проекта издан сборник «Трудовые конфликты в Советской России 1918-1929 гг.» (М., 1998), подготовленный под руководством Ю.И.Кирьянова и Уильяма Г.Розенберга. Сборник содержит научные статьи российских и американских историков, обзоры документов архивов Москвы и С.-Петербурга и сообщений советской и эмигрантской печати о трудовых конфликтах тех лет, «Хронику стачек за 1928 г.» и публикацию 59 документов за 1917-1930 гг. из архивов Москвы, С.-Петербурга, Твери, Владимира, Ярославля и Пензы.
Новым шагом в реализации проекта является выход в свет нашего сборника документов. В нем впервые публикуются 155 документов из четырех петербургских архивов: Центрального государственного исторического архива С.-Петербурга (бывш. Ленинградский государственный исторический архив), Центрального государственного архива С.-Петербурга (бывш. Ленинградский государственный архив Октябрьской революции и социалистического строительства), Центрального государственного архива историко-политических документов С.-Петербурга (бывш. Ленинградский партийный архив при областном комитете КПСС), Российского государственного архива Военно-морского флота (бывш. Центральный государственный архив Военно-морского флота СССР).
★ ★ ★
Документы сборника расположены по хронологии и сгруппированы в пять разделов: I. Октябрь 1917 — август 1918; И. Сентябрь 1918-1920; III. 1921; IV. 1922-1925; V. 1926-1929.
Первый раздел сборника (док. № 1-57) охватывает рабочее движение Петрограда в месяцы становления однопартийной власти большевиков до введения «красного террора».
Демобилизация и свертывание промышленного производства, падение заработков, закрытие цехов и целых предприятий, массовые увольнения и голод вызывали у рабочих растерянность, боязнь остаться без средств к существованию (док. №2,3). Рабочее движение, подняв большевиков к власти, грозило смыть их своей новой волной. Питерские рабочие и представители профсоюзов совместно с меньшевиками,
8

эсерами (правыми и центра) и трудовыми народными социалистами 23 ноября 1917 г. создали Союз защиты Учредительного собрания (СЗУС) с целью содействовать переходу государственной власти от большевиков и их союзников левых эсеров к Всероссийскому Учредительному собранию. При СЗУС образовался представительный орган — Рабочая конференция. На ее первом заседании 18 декабря, которое было сорвано появлением вооруженного отряда большевиков, было представлено 69, а на продолжении заседания, 20 декабря, — уже 115 заводов и фабрик. Их представители сообщали о переломе в настроении рабочих от активной поддержки большевиков к разочарованию, недоверию и стремлению переизбрать большевистские фабзавкомы.16
5 января 1918 г., в день открытия Учредительного собрания, СЗУС организовал мирные демонстрации поддержки, которые были разогнаны с применением оружия. В связи с этим СЗУС выпустил воззвание «Ко всем рабочим и работницам»: «Рабочие стреляли в рабочих! Стреляли без предупреждения из ружей и пулеметов, бросали ручные гранаты, подстреливали из засады, рвали в клочья красные знамена революции и социализма, жгли их, избивали прикладами знаменосцев! Число убитых и раненых считается десятками. Кто же устроил, кто подготовил это черное дело? Кто натравил рабочих на рабочих, солдат на солдат? Это — правители из Смольного, это — Ленин и Троцкий и их лакеи и приспешники [...] Для них их собственная власть, их диктатура важнее и России, и пролетариата [...] Рабочие всех фабрик и заводов должны поставить перед собою вопрос: каким образом Петроградский Совет рабочих депутатов может терпеть кровавую расправу с рабочими? Каким образом рабочие депутаты, именем которых стреляли в манифестантов, могут терпеть такой позор? [...] Красная гвардия вооружена во имя защиты рабочих. Каким же образом она расстреливала рабочих? [...] Несите пламя своего возмущения на фабрики, заводы и казармы и ставьте вопрос о перевыборах своих депутатов в Совете. Требуйте немедленного очищения Красной гвардии от нахлынувших в нее наемных хулиганских элементов. И пусть кровавая пятница 1918 г. подобно кровавому воскресению 1905 г. будет началом революции против новых самодержцев».17 О реакции рабочих на расстрел демонстраций, разгон Учредительного собрания и другие бесчинства свидетельствует протокол Рабочей конференции СЗУС от 18 января 1918 г. (док. № 4).
В политических схемах большевиков не оказалось места для организованной самозащиты рабочих. Большевики составляли большинство делегатов I Всероссийского съезда профсоюзов 7-14 января 1918 г. в Петрограде. Главный докладчик председатель Петроградского Совета Г.Е.Зиновьев, с января до марта являвшийся также председателем ВЦСПС, предложил перенести центр тяжести профсоюзной деятельности с экономической борьбы в организацию производства, сделать профсоюзы ячейками государственной власти. Ю.О.Мартов и другие сторонники независимости профсоюзов и права на забастовки оказались в меньшинстве. Профдвижению был задан курс «на слияние, на сращивание профсоюзов с органами государственной власти», и «все профсоюзы должны были строиться по одной линейке», — признал
9

впоследствии М. П. Томский, председатель ВЦСПС в 1918-1921,1922-1929 гг.18 Фабзавкомы стали ячейками профсоюзов. Центральный совет фабзавкомов Петрограда к марту передал свои функции Совету народного хозяйства и стал его отделом по контролю над предприятиями. Органы рабочего контроля постепенно превращались в органы контроля над рабочими, в рычаги государственной власти.
С переносом столицы в более благополучную и удаленную от границы Москву Петроград утратил значение политического и экономического центра России. Наместником в Петрограде В.И.Ленин оставил своего бывшего секретаря, к которому питал особое доверие, председателя Петроградского Совета и Совнаркома Петроградской трудовой коммуны Г.Е.Зиновьева, с апреля также председателя Совнаркома Союза коммун Северной области (объединения восьми смежных губерний — Петроградской, Псковской, Новгородской, Череповецкой, Олонецкой, Вологодской, Северодвинской, Архангельской). На заседании Петроградского Совета 18 мая 1918 г. Г.Е.Зиновьев сокрушался: «Ни на один город не обрушилась с такой тяжестью эвакуация, как на Петроград. Ни на один город не обрушился в такой мере ужас и тяжесть безработицы, как на Петроград, и ни один город в советской России, можно сказать без преувеличения, не находится в таком тяжелом положении по продовольственному вопросу, как Петроград».19
Преемником Рабочей конференции СЗУС стал новый выборный классовый представительный орган — Чрезвычайное собрание уполномоченных фабрик и заводов г. Петрограда (ЧСУФЗП). Его инициаторами и руководителями были старые опытные профсоюзные деятели и рабочие активисты, принадлежавшие к партиям меньшевиков и эсеров (правых и центра), среди которых видную роль играли создатели Петроградского Совета в дни Февральской революции. ЧСУФЗП строилось по образу и подобию Совета рабочих депутатов. Решение о его созыве приняло 3 марта собрание рабочих за Невской заставой. В воззвании к рабочим Оргбюро по созыву ЧСУФЗП объясняло, что Советы, став правительственными органами, оторвались от рабочих, без их ведома решают судьбу народа и препятствуют своим перевыборам (док. № 6). Первой поддержку ЧСУФЗП уже 5 марта выразила Петроградская организация меньшевиков (док. № 7). Делегируя своих представителей, рабочие давали наказы. Наказ общего собрания рабочих и служащих завода «Сименс-Шуккерт» поручал отстаивать создание социалистическими партиями нового правительства, «оздоровление» путем перевыборов Советов и других организаций, восстановление органов, избранных всеобщим избирательным правом и разогнанных большевиками (т.е. городской и районных дум, Учредительного собрания) (док. № 16).
13 марта ЧСУФЗП направило свою декларацию IV чрезвычайному съезду Советов. Она гласила: «Покидая Петроград, Совет Народных Комиссаров бросает нас на произвол судьбы, закрывая фабрики и заводы, вышвыривая нас на улицу без денег, без хлеба, без работы, без органов самозащиты, без всяких надежд на будущее». Указав на разрушение «под видом социализма» промышленности и финансов, рас-10

хищение народного достояния, на «царство взяточничества и спекуляции», уничтожение всех свобод, декларация требовала отправить Совнарком в отставку, передать власть Учредительному собранию и отвергнуть «предательский» Брестский мир (док. № 9). Эти требования были отклонены, увольнения рабочих продолжались. От занятых на 1 января 1917 г. к концу года осталось 80%, к 1 апреля 1918 г. — едва 40%, к 1 июля — 30%. «Таким образом, — писал руководитель Отдела статистики Петроградского областного комиссариата труда С.Г.Струмилин, — за полтора года в Петроградской губернии было выброшено на улицу круглым счетом не менее 300 тысяч фабрично-заводских рабочих».20 Декрет Совнаркома РСФСР от 11 декабря 1917 г. о выплате всем безработным пособия в размере среднего заработка чернорабочего не исполнялся из-за отсутствия средств.
Меньшевик Г.Я.Аронсон вспоминал, что весною 1918 г. в Петрограде «большевики оказались в сущности изолированными от рабочей улицы. Большевикам не давали выступать на фабриках и заводах. Даже Марии Спиридоновой (от левых с.-р.) не удалось получить слова на Семянниковском заводе. Евдокимову, Залуцкому и другим большевикам, — при всех их связях в рабочей массе, также не давали слова. Сановники типа Зиновьева не решались носа показывать на рабочих собраниях того времени, поскольку не было гарантии, что настроение благонадежное. В это время пульс жизни бился на собраниях уполномоченных...».21 ЧСУФЗП с социалистических позиций боролось за политическую независимость профсоюзов, свободу печати, пыталось помогать безработным (док. № 9, 18, 21 и др.). Видя, что оно становится противовесом Петроградскому Совету, потенциально способным со временем его заместить, большевики запретили выход журнала «Чрезвычайное собрание уполномоченных фабрик и заводов Петрограда» и издание ежедневной газеты «Гудок» (док. № 13, 20, 29, 30, 34).
Предпринятое властями в мае анкетирование рабочих выявило «глухое раздражение голодного человека». Характерным ответом было: «Живу на сбережения: все, что накопил при Николае, проживаю при Ленине».22 Хлебный паек в /4 фунта (т.е. всего 100 г) в день порою снижался наполовину или заменялся крупой, а попытки протеста решительно подавлялись. 8 мая местные большевики открыли огонь по толпам голодных рабочих в Сестрорецке, 9 мая — в Колпине. Кровопролития вызвали возмущение питерских рабочих, которое власти подавляли арестами (док. № 23-26).
ЧСУФЗП выступило одним из организаторов похорон основателя российской социал-демократии Г. В. Плеханова (док. № 28, 30). Большевики бойкотировали похороны. Глубокий испуг у них вызвало выступление моряков Минной дивизии в поддержку требований рабочих Обуховского завода. Корабли дивизии стояли на Неве рядом с заводом. Власти опасались, что эти корабли подойдут по Неве к Смольному, начнут его обстрел из орудий и вызовут восстание в Петрограде. 22 июня с помощью кронштадтских моряков дивизия была разоружена, завод закрыт, обуховцы подверглись локауту и более половины их затем бы
11

ло выброшено на улицу (док. № 33, 37-39). Путем перерегистрации рабочих власти отфильтровали неугодных также на Путиловском заводе и других предприятиях.
Деятельность ЧСУФЗП вызывала тревогу у левых меньшевиков, сторонников компромисса с большевиками. Переизбрание Советов они считали предпочтительнее, чем создание параллельной структуры. Перевыборы Петроградского Совета в июле стали последними относительно свободными выборами. В ходе них большевики путем злоупотреблений овладели большинством депутатских мандатов. Декларация рабочих депутатов от многих предприятий требовала отменить результаты выборов и провести новые (док. № 43). Однако большевики и левые эсеры игнорировали эти требования.
ЧСУФЗП назначило на 2 июля однодневную политическую забастовку с целью показать, что «рабочие ведут борьбу за народовластие, за гражданские свободы, за единую независимую Российскую республику», и выразить протест против смертной казни, расстрелов и локаутов (док. № 42). В ответ Петроградский Совет обвинил ЧСУФЗП в подготовке «голодных погромов» и 27 июня постановил распустить его как «контрреволюционную организацию». Действия по срыву забастовки возглавил председатель Петроградской ЧК и нарком внутренних дел Северной области М.С.Урицкий. Он арестовал членов стачечного комитета и агитаторов (док. № 45). Как общегородская, забастовка была сорвана, бастовали лишь отдельные предприятия (док. № 46-49). ЧСУФЗП подчинился разгону. 19 июля его Бюро провело ликвидационное заседание (док. № 54).
Делегация ЧСУФЗП к московским рабочим была арестована московскими чекистами (док. № 19, 30-32, 40). Однако по примеру питерцев организации уполномоченных были созданы рабочими в Москве, Туле, Харькове, Екатеринославе и других городах. Всероссийский размах движения уполномоченных давал надежду на то, что рабочие собственными руками одолеют режим революционной деспотии. После разрыва союза с левыми эсерами власть большевиков стала однопартийной. Еще до своего разгона ЧСУФЗП выступило инициатором созыва в Москве Всероссийского съезда уполномоченных. 21 июля, на второй день работы, все участники съезда, среди которых были руководители ЧСУФЗП, были по распоряжению ВЦИК арестованы латышскими стрелками и на грузовиках увезены в Таганскую тюрьму, где провели несколько месяцев без суда и под угрозой бессудного расстрела, когда начался «красный террор» (док. № 30, 41, 47, 53).
Спад рабочего движения в Петрограде вызывался не только репрессиями, но и бегством рабочих от голода и безработицы. «Самая активная часть населения в количестве до 1500 тысяч душ, из которых громадный процент, несомненно, падает на долю безработных пролетариев с их семьями, покинула за последние месяцы столицу и рассеялась по всей стране [...] — писал С.Г.Струмилин. — В самом Петрограде, если не считать прислуги и ремесленного пролетариата, осталось не более 100 000 заводских пролетариев, т.е. едва четверть их числа пе-
12

ред революцией [...] Во многих предприятиях вследствие этого числится ныне служащих гораздо больше, чем рабочих».23
★ * *
Второй раздел сборника (док. № 58-75) посвящен периоду Гражданской войны и расцвета «военного коммунизма», начиная с введения большевиками «красного террора» в сентябре 1918 г., по 1920 г.
«Военный коммунизм», который большевики позднее называли «героическим периодом великой русской революции», включал в себя уничтожение частной собственности и эксплуататорских классов, установление государственного планового хозяйства и всеобщего государственного регулирования вместо рыночной экономики, замену торговли централизованным натуральным обменом и распределением, принудительное изъятие результатов крестьянского труда, всеобщую трудовую повинность, милитаризацию труда и казарменную регламентацию жизни общества. Главным средством для достижения этих целей служило государственное насилие. После убийства Урицкого и покушения на Ленина оно приняло крайне жестокую форму «красного террора» — узаконения бессудного истребления граждан по классовому и партийному принципу путем расстрелов, заключения в концлагеря и тюрьмы. «Вы, буржуазия, убиваете отдельных личностей, а мы убиваем целые классы», — провозгласил Г.Е.Зиновьев.24
Разгул «красного террора» вызвал протест даже со стороны боль-шевизированного Петроградского Совета профсоюзов в связи с обысками и арестами в помещениях профсоюзов и несанкционированными расстрелами (док. № 58). Раскалывая и распуская независимые профсоюзы, власти создавали новые, полностью подконтрольные, во главе с членами РКП(б). Например, «гнездом контрреволюционного движения, проводником буржуазного влияния» был объявлен питерский Союз печатников, чье меньшевистское правление требовало независимости профсоюзов и восстановления свободы печати. В ноябре 1918 г. был создан «Красный союз печатников», а старый союз распущен. Из организаций самозащиты рабочих профсоюзы превращались в агитационно-мобилизационные организации. Членство в них становилось принудительным, и занимались они организацией производства на началах «военного коммунизма», учетом и распределением рабочей силы, осуществлением трудовой и воинской повинности, выявлением и отправкой в Красную Армию призывников, мобилизацией рабочих на фронт. 9 сентября 1919 г. в питерском центре профсоюзов Дворце труда Г.Е.Зиновьев в докладе «Партия и профсоюзы» первым сформулировал лозунг: «Профсоюзы — школа коммунизма».
Промышленность Петрограда имела огромное оборонное значение, ею производилось более половины артиллерийских орудий и снарядов, половина пороха, а также шинели, обувь и прочее. В то же время реальная зарплата рабочих катастрофически падала: если при Временном правительстве она составляла 81,6% от уровня 1913 г., то в 1919 г. — 20,8%, в 1920 — всего 9,6% . Дневной паек по-прежнему колебался
13

от VA фунта до V% фунта хлеба с частой заменой крупою. При выпечке хлеба к муке примешивался картофель и прочие добавки. В 1919 г. в Петрограде годовая смертность достигла на 1 тыс. жителей почти 82 человека умерших, тогда как средний довоенный коэффициент смертности составлял 23,2. На заседании ЦК РКП(б) 13 апреля 1919 г. Г.Е.Зиновьев доложил о катастрофическом положении в Петрограде, о падении реальной заработной платы на 30% и росте смертности от голода в больницах до 33%. За 1919 г. в Петрограде только от голода умерли не менее 7385 человек. В это число не вошли умершие от желудочных и прочих заболеваний, вызванных голодом. Скончалась почти половина детей в возрасте до года.25 В телефонограмме В.И.Ленину о забастовке питерских печатников член Президиума ВСНХ Ю.Ларин (М.З.Лурье) 11 декабря 1919 г. с ужасом сообщал, что в бывшей типографии Левенсона «в течение 10 дней умерло от голода 18 человек, причем некоторые падали и умирали в самой типографии».26 Власть оказывалась не способна организовать привоз хлеба из тех районов, где для его ссыпки даже не хватало зернохранилищ и амбаров.27 Рабочих возмущали привилегированные «ответственные» пайки властей. Труд армейцы и трудмобилизованные выходцы из деревни выражали недовольство грабительской разверсткой.
По данным Истпрофа в1919г. 63% зарегистрированных в РСФСР забастовщиков были питерцами.28 Главными мотивами забастовок являлись нищенская оплата труда, голод, плохое качество хлеба (док. № 59, 68). Но рабочие требовали не только хлеба, одежды, обуви. Пу-тиловцы 13 марта 1919 г. призвали к созданию «единого социалистического фронта» и к полной политической амнистии. Их забастовку поддержали другие предприятия, но власти ответили арестами и введением войск на завод (док. № 60, 61). Рабочие ожидали от профсоюзов защиты, протеста против арестов по политическим мотивам. Однако профсоюзы запрещали забастовки, а Петроградская ЧК обращалась на заводы с просьбой предоставить обвинительные материалы на арестованных ею рабочих (док. № 63-65, 69). Участники забастовки, охватившей 10-14 июля 35 предприятий, включая Путиловский, Балтийский, Трубочный, Обуховский заводы, требовали хлеба, свободы торговли и прекращения гражданской войны (док. № 66).
Выступая в августе 1920 г. на заводе Речкина, Г.Е.Зиновьев вынужден был признать разочарование рабочих в коммунистах и их идеях: «А иные толкуют — наивно или злостно — будто коммунизм это такое общежитие, когда надо довольствоваться Vi фунта или даже 1А фунта хлеба, такой строй, когда обязательно приходится сидеть без дров, когда фабрики и заводы останавливаются, когда миллионы людей берут в армию. Коммунистом сплошь и рядом считают всякого, кто разъезжает на автомобиле. Коммунистами считают тех, кто на заводах и в деревнях поступают иногда не лучше прежних урядников и земских начальников [...] Можно слышать нередко такие восклицания: "Знаю я этих коммунистов. Это Иванов, Петров, Сидоров, они думают только о своей шкуре, умеют разговаривать с рабочими только на языке жандармов! Коммунисты, а между тем — воры! Коммунисты,
14

а первые охальники и насильники!"». Зиновьев пытался убедить рабочих, что «такие горе-коммунисты вовсе не коммунисты», «они представляют собой буржуазное отродье», «буржуазных сынков, всякими правдами и неправдами затесавшихся в наши ряды».29
Комитет обороны Петрограда, созданный в связи с наступлением Белой Армии, пытался предотвратить забастовки арестами нелояльных рабочих (док. № 67), но даже в дни похода армии генерала Н.Н.Юденича на Петроград сводка Отдела особой информации Совнаркома, ВЦИК и ЦК РКП(б) 1 октября 1919 г. отметила волнения на Путилов-ском и Кабельном заводах. Однако, когда Северо-Западная армия вплотную подошла к Петрограду, восстания рабочих, на которое рассчитывал Юденич, не произошло.
Отправка на фронт, смерть от голода и сопутствующих ему болезней, продолжающийся отток населения сказывались на численности и облике питерских рабочих. Если на 1 января 1917 г. их насчитывалось 379,2 тыс. человек, то на 1 января 1919 г. — 124,6 тыс., на 1 января 1920 г. — 87,9 тыс., а к сентябрю 1920 г. — 79,5 тыс. При этом в ведущей отрасли питерской промышленности, металлообработке, уменьшение числа рабочих было особенно заметно: с 233,4 тыс. на 1 января 1917 г. до 47,7 тыс. на 1 января 1919 г., 34,4 тыс. на 1 января 1920 г. и 25,1 тыс. металлистов на 1 января 1921 г.30 В докладе Секции по металлу Совета народного хозяйства Северного района о работе металлообрабатывающих заводов во втором полугодии 1919 г. отмечалось: «Нынешний состав рабочих на заводах Петрограда далеко не тот, который имелся к началу революции и в первые месяцы после Октябрьского переворота [...] Во-первых, понизился процент квалифицированных рабочих по отношению к общему числу работающих на заводе [...] Во-вторых, лучшие специалисты — рабочие в каждой отдельной специальности — давно уже отвлечены из заводов на фронт, на иные ответственные работы или просто разъехались в провинцию [...] В настоящее время намечается наплыв на заводы полупролетарского, а часто и просто мелкобуржуазного элемента, чрезвычайно слабого в техническом отношении».31
Голод в 1920 г. продолжался. Если в Москве в январе - апреле из каждых 10 тыс. жителей столицы от голода умерло 40, то в Петрограде — 79. К августу 1920 г. полувековой прирост населения в Петрограде сошел на нет и опустился до уровня 1860-х гг. Город лихорадили забастовки обнищавших и изголодавшихся рабочих (док. № 70-74), не остановила даже замена паспортов в октябре 1919 г. «трудовыми книжками», которые после записи об увольнении превращались в «волчий билет». Собрание рабочих-металлистов 7 июня 1920 г. в резолюции протеста, посланной в Петроградский комитет РКП(б) и Петроградский Совет профсоюзов, расценило введение «трудовых книжек» «как акт, прикрепляющий нас, как рабов, к заводу и обрекающий нас на постоянное жительство в Петрограде, лишающий нас свободы передвижения и выбора как работы, так и места жительства и отвергающий всякую свободу личности».32 Голод и ущемление гражданских прав толкали рабочих на защиту своих интересов. Июньские волнения воз-
15

никли после требования обувщиков «Скорохода» выдать им для обмена на продукты обувь, соль и материю. Петроградский совет профсоюзов объявил голодающих обувщиков «предателями, шкурниками, выродками в семье питерских рабочих», активистов арестовывали, рабочим угрожали беспощадными расстрелами за торговлю (док. № 75). Для правоверных членов РКП(б) слово торговля было тогда синонимом слова капитализм. Секретный отдел ВЧК вел учет забастовок: 4 сентября — 4-я парусиновая фабрика (с требованием красноармейского пайка), 9 сентября — фабрика Гознак (с тем же требованием), 18 сентября — главные мастерские Варшавской железной дороги (с требованием освободить арестованных левых эсеров; вызванные матросы разогнали рабочих), 20 сентября — 1-я фабрика шерстяных изделий и писчебумажная фабрика «Коммунар», 21 сентября — завод Речкина, 27 сентября — Ижорский и Обуховский заводы (2-3 октября активные забастовщики Обуховского завода арестованы, 5 октября завод закрыт и начата перерегистрация рабочих), 5 октября — завод «Новый Арсенал» (рабочие несколько дней не получали хлеба). Иногда рабочие выражали свой протест против голода и братоубийственной Гражданской войны в иных формах. В сентябре при выгрузке на артиллерийский склад новых снарядов обнаружилось, что внутри них песок с опилками.33
Запугивание рабочих властями приняло такой размах, что общее собрание Ново-Адмиралтейского завода 14 декабря 1920 г. постановило «заручиться с партийным комитетом коммунистов, чтобы каждому рабочему было возможно свободно обсуждать на общих собраниях вопросы порядка дня, так как были случаи, что после собрания вызывали некоторых товарищей в Чрезвычайную комиссию, ибо после этого тов. рабочие на собрания не идут».34 На эти требования Г.Е.Зиновьев отвечал: «Иногда приходится и рабочего-шкурника посадить в тюрьму — мы от этого не отказываемся. Рабочая демократия не исключает ни ВЧК, ни дисциплинарных судов и методов принуждения вообще».35 Так к концу Гражданской войны у части питерских рабочих складывалось мнение, что победили они не царских генералов, а самих себя.
★ ★ ★
Третий раздел сборника (док. № 76-103) освещает 1921 г., год глубочайшего кризиса ленинского режима и поворота от «военного коммунизма» к Новой экономической политике. Ценным дополнением к этому разделу служат документы, опубликованные в книге С.В.Ярова «Горожанин как политик. Революция, военный коммунизм и НЭП глазами петроградцев» (СПб., 1999).
На 1 января 1921 г. на заводах и фабриках Петрограда трудилось рабочих вчетверо меньше чем в 1917 г. Выпускаемая ими продукция составляла лишь 13% от уровня 1913 г. К новой вспышке продовольственного кризиса добавились острый топливный кризис и, как следствие его, закрытие в феврале 40 металлообрабатывающих заводов, 25 текстильных фабрик и других предприятий.36 16

Острое недовольство рабочих тревожило профсоюзных деятелей, составивших «рабочую оппозицию» в РКП(б). Еще в январе ее вождь, бывший рабочий, председатель Всероссийского Союза металлистов А.Г.Шляпников в «Дискуссионном листке» ЦК РКП(б) подчеркивал: «Выдвинутые в свое время лозунги «и кухарка должна уметь управлять государством» на практике получили иное направление [...] На деле проводится принцип «не вмешивайся» и «не твое дело». По этому пути мы пошли так далеко, что упразднили собрания фабричных и заводских рабочих, свели на нет деятельность коммунистических ячеек, работу общих собраний и т.д. [...] И Советское государство вместо того, чтобы стремиться быть «всесторонней и всеобъемлющей формой рабочей организации», превращается в государство, управляющееся бюрократией, на деле исключающее массовое участие рабочих организаций в управлении государством. Подобная тактика механически ведет ко всякого рода конфликтам» .37
В феврале в Петрограде начались массовые забастовки (док. № 76-84). На их волне меньшевики возродили Собрание уполномоченных фабрик и заводов Петрограда, но его влияние и деятельность не обрели того размаха, который имело ЧСУФЗП в 1918 г. Новое Собрание уполномоченных вступило в сотрудничество с подпольной организацией либеральной интеллигенции во главе с преподавателем Петроградского университета В.Н.Таганцевым. Волнения рабочих вызвали введение 25 февраля в Петрограде военного положения и ускорили Кронштадтское восстание, которое назрело и намечалось на начало навигации, но вспыхнуло значительно раньше (док. № 85-97). Однако в Петрограде ожидаемого восстания рабочих не произошло. Командовавший подавлением Кронштадтского восстания М.Н.Тухачевский 10 марта докладывал В.И.Ленину: «Если бы дело сводилось к одному восстанию матросов, то оно было бы проще, но ведь осложняется оно хуже всего тем, что рабочие в Петрограде определенно ненадежны. В Кронштадте рабочие присоединились к морякам [...] Если бы рабочая милиция где-нибудь восстала против Советской власти, то нам стоило бы больших трудов подавить восстание».38 Среди расстрелянных кронштадтцев были не только моряки, но и рабочие (док. № 101).
Анализируя причины, по которым в Петрограде не могло быть успешного восстания, меныыевик-плехановец П.Н.Богомил (Ф.И.Цедер-баум) писал: «Несколько десятков тысяч, составляющих нынешний пролетариат Петрограда, — этого слишком мало для решительного переворота. "Мы готовы, обращайтесь к другим слоям, зовите их к действию", — нередко замечали нам рабочие. Но и свою готовность они переоценивали. Февральская стачка показала, насколько наши рабочие изолированы от всего «общества»: результат блестящей политики подавляющего большинства социалистов. Но стачка показала и то, насколько глубок упадок этого общества [...] Во время стачки рабочие совершенно самостоятельно, без внушений со стороны, выдвинули требование Учредительного собрания. Это требование было повторено собранием представителей фабрик и заводов».39
Если меньшевики не склонны были преувеличивать мощь рабочего
2 Заказ № 247
17

движения, то правящую партию, объявлявшую себя выразительницей интересов рабочих, оно испугало больше, чем Кронштадтское восстание. «Самым опасным для нас является то, что накануне перед этим в Питере была забастовка на ряде крупных заводов [...], — говорил на X съезде РКП(б) Н.И.Бухарин. — В этом заключается опасность, и в этом мелкобуржуазная зараза, которая захватила в своей гангренозной форме и часть рабочего класса».40 Сравнение забастовок с гангреной показывало готовность власти к «хирургическому» вмешательству. Относительно уволенных питерских забастовщиков бюро коммунистов Петроградского губернского комитета Всероссийского союза рабочих металлистов 26 марта постановило: «Тех рабочих, кои принадлежат к политическим партиям, ведущим борьбу против Советской власти, а также лиц, принимающих активное участие в организации забастовок, на заводы не возвращать».41 Для успокоения рабочим выдали по 4 фунта мяса, предметы первой необходимости, выделили средства на закупку товаров за границей, а также выполнили часть требований забастовщиков: сняли заградотряды, препятствовавшие самоснабжению рабочих продовольствием, созвали в апреле беспартийную конференцию представителей фабрик и заводов с предоставлением им свободы слова. На ней Г.Е.Зиновьев признал: «Да, товарищи, в Советской России живется очень туго, о Петрограде нечего и говорить, — нигде кладбища не росли так быстро, как в Петрограде за последние годы; вы не найдете здесь ни одной рабочей семьи, у которой смерть не вырвала бы кого-нибудь за последние годы; но не следует забывать, что теперь вся Европа есть сплошное кладбище».42
Напуганное поворотом событий руководство Петрограда искало для себя объяснение. Рабочие по происхождению составляли более половины Петроградской организации РКП(б), но рабочие по положению — менее шестой части. Из депутатов Петроградского Совета рабочими значилось большинство, а реально ими оставалось менее десятой части. Остальные, по словам члена ПК РКП(б) М.М.Харитонова, «некогда прекрасные пролетарии, выродились в плохих советских чиновников и бюрократов, зачастую злоупотребляющих своею властью и своим положением не хуже (или не лучше), чем это делали старые царские чиновники и бюрократы [...] Недовольство широких рабочих масс вследствие голода и материального неравенства внутри самой партии, — это недовольство, в силу отсутствия других партий, через которые оно могло бы выявиться наружу, проникает в ряды самой РКП(б) (и руководимые партией профсоюзы) и через наиболее неустойчивых и наименее закален\*ых элементов прокладывает себе дорогу на общественную поверхность».43
Проявлением этого недовольства стало оживление в профсоюзах идеи независимства. «Ни Корнилов, ни Колчак не были нам так опасны, ни даже блокада, как эта идея независимства в профессиональном движении», — признал Г.Е.Зиновьев.44 С согласия высшего профсоюзного руководства председатель ВЧК Ф.Э.Дзержинский 18 марта распорядился «образовать при правлениях профсоюзов чекистские группы».45 Присланный на выучку к Зиновьеву строптивый вожак пермских боль
18

шевиков Г.И.Мясников в мае докладывал в ЦК РКП(б) о нетерпимости Зиновьева к критическим высказываниям рабочих: «Всякая попытка сказать критическое слово ведет к зачислению смельчака по штату меньшевиков и эсеров со всеми вытекающими отсюда последствиями». «Рабочие, — писал Мясников, — чувствовали, что власть есть, но чужая и далекая. Чтобы получить что-нибудь от нее, надо "давить", "не надавишь — не получишь". Забастовки итальянки возникали по всякому поводу [...] Завод забастует, и ему дадут (у других заберут, да дадут) почти все, что он требует».46
Руководство РСФСР, осознав, что «дальше жить в такой нищете рабочие не могут»47 (само оно, естественно, не голодало), решило притормозить коммунистические эксперименты и предпринять временное тактическое отступление в экономике от принципов коммунизма. В отличие от старой политики «военного коммунизма» это отступление получило название Новой экономической политики. Целью НЭПа объявлялось создание экономических предпосылок для непосредственного перехода к коммунизму путем использования некоторых методов капиталистической экономики. В промышленности НЭП начался с введения весной - летом 1921 г. сдельной оплаты труда и отмены ограничений приработка. В Петрограде открылись тысячи магазинов и лавок, но частная торговля не получила московского размаха. Г.Е.Зиновьев видел в НЭПе лишь кратковременный запасной путь. Голодное существование и задержки выплат заработной платы вызывали забастовки рабочих (док. № 102, 103). Из-за нехватки топлива и сырья закрылись почти 90 питерских предприятий, 24,5 тыс. рабочих оказались уволены. К концу года промышленность Петрограда насчитывала всего 76 416 фабрично-заводских рабочих (в пять раз меньше, чем в 1917 г.).48
* * *
Четвертый раздел (док. № 104-133) охватывает заключительный период правления Г.Е.Зиновьева в Петрограде, переименованном по его инициативе в январе 1924 г. в Ленинград. 1922-1925 гг. были временем расцвета НЭПа и восстановления питерской промышленности после восьми лет войн и революции.
С января 1922 г. граждане обрели право свободного проезда по РСФСР, и в Петроград хлынули демобилизованные из армии и эвакуированные рабочие, пускались законсервированные предприятия. Если в январе 1923 г. в Петрограде насчитывалось 85,8 тыс. рабочих, то уже к январю 1926 г. численность фабрично-заводских рабочих более чем удвоилась и достигла 196,4 тыс. К этому времени ленинградские рабочие составляли примерно десятую часть всех рабочих СССР. Выпуск ими продукции в 1923/24 хозяйственном году составил 28% от уровня 1913 г., а в 1925/26 дал прирост на 31,4%, и удельный вес промышленной продукции Ленинграда в промышленности СССР составил 11,2% .49
В Петроград е-Ленинграде, более пролетарском, чем Москва, НЭП развивался медленнее, сказывался тормозящий контроль Г.Е.Зиновье
19

ва. После кончины Ленина вместе с Л.Б.Каменевым и И.В.Сталиным он вошел в руководящий триумвират и тщеславно предполагал играть в нем ведущую роль. Питерская частная промышленность даже в пик своего развития в начале 1926 г. вобрала в себя лишь 2,3% ленинградских рабочих. Частные арендаторы предприятий, нередко их бывшие владельцы, препятствовали вмешательству коммунистов и профсоюзов в дела производства и сумели повысить его эффективность. Рабочие получали у них на 15-20% больше, чем на государственных предприятиях.50
Жизнь рабочих становилась немного сытнее, чем в Гражданскую войну, и главными материальными причинами недовольства являлись снижение реальной заработной платы, которое продолжалось до лета 1924 г., и задержки ее выдачи (док. № 105,107,108, 116 и др.), необоснованный отказ полностью оплатить проделанную работу (док. № 106, 114 и др.), выдача большей части зарплаты облигациями государственных займов (док. № 109).
«Новый курс» в профдвижении, взятый в начале 1922 г., вернул отраслевым профсоюзам право самим определять свою внутреннюю структуру, а губернским советам профсоюзов — санкционировать забастовки, и восстановил добровольное членство. Восемь месяцев спустя М.П.Томский на V Всероссийском съезде профсоюзов (сентябрь 1922 г.) признал необоснованность опасений, что профдвижение «встанет на путь "независимства" или ударится в оппортунизм цеховщины, увлекшись исключительно вопросом защиты интересов своих членов, войдет в столкновение с Советской властью и примет форму стач-кизма».51 В поисках справедливости рабочие редко находили опору в профсоюзах и прибегали в основном к несанкционированным забастовкам. Годом массовых забастовок стал 1922 г. За пять месяцев на государственных предприятиях Петрограда было зарегистрировано около 100 стачек с участием до 30 тыс. рабочих. Пик пришелся на лето, когда власти устроили в Москве показательный процесс над 12 членами ЦК и 10 активистами партии эсеров. Требования забастовщиков в большинстве случаев были удовлетворены полностью или частично, и забастовочная волна резко спала. В Петрограде-Ленинграде было официально зарегистрировано в 1923 — 17, в 1924 — 14, в 1925 — 4 забастовки.52
В отчете ВЦСПС VI съезду профсоюзов (1924 г.) утверждалось, что причина забастовок не «антагонизм классовых интересов», а «вспышки недовольства бюрократическим отношением к элементарным требованиям рабочих» (в 1923 г. в СССР 70% забастовщиков протестовали против задержки выплат заработной платы). ВЦСПС указывал: «Стачка, как постоянный метод борьбы на частных предприятиях, не может считаться целесообразным», а «на госпредприятиях в советской стране стачка как нормальный метод разрешения конфликтов не применима».53
Политические настроения рабочих находились под пристальным надзором партийных органов (док. № 107, 108, 125, 127-130, 133) и органов ВЧК-ГПУ (док. № 104, 132). Чекисты через сеть своих агентов
20

выясняли причины недовольства рабочих, но были бессильны предотвратить забастовки. 26 января 1923 г. руководство ГПУ запретило включать в Госсводки сведения о забастовках, предписало сообщать о них телеграфом в Информотдел ГПУ и обязало органы Политконтроля (негласной цензуры переписки) вскрывать и просматривать всю корреспонденцию, идущую в адрес фабзавкомов, профсоюзов, рабочих клубов и других рабочих организаций, а при обнаружении «контрреволюционных вложений» изучать пути прохождения этой корреспонденции и ее внешние признаки (почерк, порядок наклейки почтовых марок, форму конвертов и т.д.) для использования этих данных в дальнейшей работе.54 Таким образом, в борьбе с рабочим движением ГПУ использовало те же методы, что и царская охранка. Декретом от 20 июня 1923 г. «трудовые книжки» были заменены удостоверениями личности, но уже декретом от 28 апреля 1925 г. для рабочих и других горожан был введен новый инструмент надзора и политического преследования — «прописка».55
Идея диктатуры пролетариата подразумевала, что фабрично-заводские рабочие возглавят всех трудящихся в создании социализма. Однако на деле вожди большевиков, большинство которых рабочими никогда не были, под завесой коммунистической фразеологии установили диктатуру своей партийной бюрократии. Этот новый привилегированный класс стал хозяином всех производительных сил, материальных и социальных благ. Наиболее развитые рабочие понимали, что происходит. Парторг «Красного путиловца» А.И.Александров 25 сентября 1925 г. сообщал партруководству Ленинграда, что рабочие-пути-ловцы в частных разговорах высказывают мнение: «В СССР не диктатура пролетариата, а диктатура над пролетариатом» (док. № 133).
★ * *
Заключительный, пятый раздел (док. № 134-155) охватывает время со смещения в начале 1926 г. Г.Е.Зиновьева, проигравшего в борьбе за власть в Кремле, до конца 1929 г., «года великого перелома», по определению И.В.Сталина, установившего в стране свою личную диктатуру.
Обвиняя Н.И.Бухарина и других правых коммунистов в ревизии ленинизма, в «подсахаривании» НЭПа и желании его расширить, и выступая против их союзника генсека ВКП(б) И.В.Сталина, Г.Е.Зиновьев рассчитывал на поддержку ленинградских рабочих, но они воспользовались борьбой партийных кланов за власть для выдвижения собственных, частных требований (док. № 135). В 1926 г. известны 37 забастовок ленинградских рабочих, в основном с требованием повысить зарплату. Завоевать и возглавить Ленинградскую организацию ВКП(б) Сталин послал своего выдвиженца С.М.Кирова, которому зиновьевцы дали прозвище «сталинский денщик».56В письмах в январе 1926 г. своему другу Г.К.Орджоникидзе С.М.Киров сообщал: «Как и следовало ожидать, встретили здесь не особенно гостеприимно. Особенно потому, что мы сразу пошли по большим заводам и начали опрокидывать коллекти
21

вы», «Выборгский район, Петроградский, Городской, Володарский — сплошь с нами. Осталось несколько маленьких заводов. Московско-Нарв-ский — в большинстве наш. Путилов — пока нет. Здесь все приходится брать с боя». На «Треугольнике», по словам Кирова, «временами в отдельных частях собрания дело доходило до настоящего мордобоя!».57 Тяжело дались Кирову собрания на «Большевике» (бывшем Обухов-ском заводе), заводе им. Егорова. Среди приехавших ему помочь сторонников Сталина наибольшим успехом пользовался Н.И.Бухарин, определивший зиновьевские методы управления как «смесь фельдфе-бельства с демагогией».58
Антисталинская левая оппозиция в ВКП(б) выставила лозунги «Назад к Ленину!», «За подлинную рабочую демократию!» и требовала усилить участие рабочих в управлении производством, уничтожить «знаменитый треугольник — единый фронт директора фабрики, председателя завкома и секретаря ячейки против рабочих, чтобы профсоюзы стали действительными органами защиты рабочих».59 Эти призывы отражали реальное положение дел, но исходили от тех, чьими руками оно было создано, и не встретили широкой поддержки ленинградских рабочих. Каждый из борющихся за власть кланов партийно-государственной бюрократии, желая обеспечить свое политическое и экономическое господство, убеждал рабочих, что именно он воплощает интересы трудящихся. С.М.Киров, чтобы расположить к себе рабочих, стал на партучет в механическом цехе «Красного путиловца», платил там членские взносы, регулярно отчитывался на партсобраниях. Его частое появление на предприятиях, беседы с рабочими, его внешняя доброжелательность в отличие от обычно угрюмого Зиновьева вызывали у многих рабочих симпатию.
В годы продолжающегося восстановления промышленности численность ленинградских фабрично-заводских рабочих росла с ускорением: январь 1926 г. — 196,5 тыс., январь 1928 г. — 229,9 тыс., январь 1929 г. — 257,5 тыс., к началу 1930 г. — 285,5 тыс. человек. Однако безработица сохранялась: на 1 октября 1925 г. — 64,9 тыс., на 1 октября 1926 г. — 167,9 тыс., на 1 апреля 1927 г. — 186 тыс., на 1 октября 1928 г. — 153,4 тыс. безработных. В основном это были «лишние руки» из сельского хозяйства.60 Омолаживались кадры всех отраслей промышленности. Ведущая электротехническая отрасль к концу 1929 г. поднялась до уровня 1913 г. Однако уровень жизни самих рабочих оставался ниже мирного дореволюционного времени. Перед выборами 1927 г. в Ленсовет рабочие заявляли агитаторам: «У нас и на 10-й годовщине Октябрьской революции не понижается рост нищенства и огромные миллионы почти что не имеют средств к существованию», «Мы, рабочие, добивались свободы, а вместо свободы добились крепостного права — работаем до поту, а получаем фигу», «Так рабочего притеснили, что хуже царского режима». Рабочие спрашивали: «Скоро ли Советская власть уничтожит классовую разницу, выражающуюся в привилегии коммунистов над беспартийными?» (док. № 139).
Низкая эффективность советской экономики и перспектива новых социальных взрывов подталкивали высшую партийно-государственную
22

бюрократию к свертыванию НЭПа и возвращению к более привычным для нее административно-командным методам управления. Путем повышения налогов число частных промышленных предприятий Ленинграда с 1926 г. к середине 1929 г. было сокращено с 92 до 16.61 По данным ВЦСПС о стоимости бюджетных наборов в крупнейших городах, Ленинград оставался самым дорогим городом СССР, хотя, как и Москва, особо выделялся в системе снабжения. Товарный голод и кризис хлебозаготовок привели к возрождению карточной системы. Ленинградский Совет в ноябре 1928 г. первым в СССР вновь ввел хлебные карточки и с 15 января 1929 г. установил двойные цены на хлеб: для приезжих в 2-3 раза дороже, чем для ленинградцев. В день на едока выдавалось по кооперативной книжке не более 1,2 кг, а без нее по повышенной цене не более 2 кг ситного и 0,5 кг ржаного. «Ленинградский опыт» был распространен на все потребляющие и часть производящих регионов РСФСР, а предельный размер хлебного пайка снижен в Ленинграде и Москве до 900 г печеного хлеба в день для рабочих и служащих фабрично-заводских предприятий и по 500 г для прочих (в остальных городах соответственно 600 и 300 г). В октябре 1929 г. карточная система распространилась на крупу, мясо, сельдь, сахар, масло, яйца, и в начале 1930 г. нормы снабжения были вновь сокращены.62 Закреплялось привилегированное положение Москвы и Ленинграда, а в них партийно-государственной номенклатуры по сравнению с рабочими и промышленных рабочих — с прочими трудящимися.
Даже в Ленинграде продаваемых по карточкам продуктов было недостаточно для скромного нормального питания, и рабочий вынужден был прикупать их по завышенным ценам. Этот новый виток карточной системы продолжался до 1935 г. Рост цен заметно обгонял рост зарплаты трудящихся. Повышение норм выработки в ходе «тарифной реформы» на деле означал снижение реального заработка. В Выборгском райкоме ВКП(б) в 1928 г. отмечалось: «Следствием ухудшившихся настроений является резко критическое отношение рабочих в первую очередь к хозяйственным органам, профсоюзам, кооперативам [...], сопровождающееся явлениями пессимизма, пассивного протеста, выражающегося в неявке на собрания, в игнорировании рабочих организаций, а местами и активного — в форме итальянок».63 В тот год бастовало около 20 предприятий («Большевик», Балтийский завод, им. К.Маркса, им. Егорова, текстильные фабрики и др.) (док. № 142, 143 и др.). Забастовки подавлялись путем репрессий. Во время забастовки на пря-дильно-ткацкой фабрике им. Ногина 11 апреля 1928 г., на одиннадцатый год «диктатуры пролетариата», работницы восклицали: «Когда же будет улучшение рабочим, наши дети дохнут с голоду».64 27 октября 1928 г. органы ОГПУ били тревогу, предупреждая ленинградское руководство: «Считаем необходимым подчеркнуть, что настроение рабочих в данный момент требует к себе пристального внимания».65
В 1928 г. партийная бюрократия начала списывать свои провалы на «вредителей», натравливать рабочих на инженерно-технический персонал и представителей бывших привилегированных классов. Шло соз-
23

нательное нагнетание подозрительности и страха. В 1929 г. власти приступили к массовым арестам («дело Балтийского завода»). На собрании профсоюзного актива Ленинграда 4 ноября 1929 г. секретарь ВЦСПС Г.Д.Вейнберг утверждал: «Мы выгнали фабрикантов помещиков, часть их эмигрировала, но часть осталась. Немалая часть этой публики осела на фабриках и заводах, и это чувствуется. Мне рассказывали в Обл-профсовете, что мы имеем даже факты порчи механизмов и агрегатов, бросания гаек и кусков металла в машины; представители этой части, тонко подделываясь под рабочих, пролезают на выборные должности, пролезают делегатами на съезды и конференции и тут представительствуют от имени пролетариата, и представительствуют так, что выступают против политики партии и Советской власти, стараются дискредитировать нас на каждом шагу, ведут свою работу, и было бы странно, если бы в момент обостренной классовой борьбы эта публика не работала».66
По мере развертывания репрессий и нагнетания страха открытые выступления рабочих становились все реже. Свое отношение к происходящему и свой протест они выражали в анонимных письмах в Кремль, в ЦК ВКП(б) и лично Сталину (док. № 145, 154).
Под прикрытием марксистской фразеологии сталинское самодержавие сделало то, что не сумело царское — в середине тридцатых годов независимое рабочее движение в Ленинграде, как и во всей стране, было надолго подавлено.
★ ★ ★
Документы сборника публикуются согласно правилам научного издания исторических источников. Восстановленные слова заключены в квадратные скобки. Пунктуация дана согласно требованиям современной орфографии. Каждый документ имеет порядковый номер, редакционный заголовок, дату написания и легенду, в которой указаны место хранения (название архива, номера фонда, описи, дела, листов), вид (подлинник, отпуск, копия), способ воспроизведения (рукопись, машинопись, типографский экземпляр и т.д.), особенности (наличие бланка, печатей, штампов, резолюций, помет). Текст документов воспроизводится, как правило, полностью. Исключение составили некоторые очень пространные документы, в которых лишь часть информации имеет отношение к теме сборника. Они публикуются в сокращении, что отражено в редакционном заголовке и в комментариях, сообщающих, какие именно вопросы опущены.
Научно-справочный аппарат состоит из комментариев и указателей. Для удобства использования сборника даны два указателя: имен; промышленных предприятий, учреждений, организаций, съездов, конференций, воинских частей.
Для удобства читателя комментарии размещены непосредственно после текста публикуемого документа. При комментировании использованы архивные материалы, периодические издания, мемуары, работы отечественных и зарубежных историков. Комментарии составлены 24

В.Ю.Черняевым при участии Н.Б.Лебедевой и М.В.Шкаровского. Именной и предметный указатели составил В.Ю.Черняев.
★ ★ ★
Редакционный совет сборника документов выражает глубокую благодарность Нине Борисовне Лебедевой и Михаилу Витальевичу Шка-ровскому, которыми выявлено большинство документов, включенных в сборник, а также Татьяне Сергеевне Федоровой, Наталье Федоровне Никольцевой и Елене Алексеевне Сунцовой. Их бескорыстный, кропотливый и плодотворный труд сделал возможным подготовку этого сборника.
Особую благодарность составители и редакционный совет выражают Евгению Ивановичу Макарову. Эта книга вряд ли бы увидела свет без поддержки Федерации профсоюзов С.-Петербурга и Ленинградской области во главе с ее председателем Е.И.Макаровым. Понимая важность изучения опыта независимого рабочего движения и воссоздания его объективной истории, прежде всего путем публикации исторических документов с научным комментарием, Федерация профсоюзов оказала финансовую поддержку при копировании и перепечатке архивных документов, а затем в издании этой книги.
Составители и редакционный совет сборника документов надеются, что его читатели смогут получить настоящее представление об уровне сознания, политическом облике и роли рабочих Петрограда — Ленинграда, об их совместной с интеллигенцией борьбе за социальную справедливость, политические и гражданские права.
В.Ю.Черняев
1 Национализация промышленности и организация социалистического производства в Петрограде (1917-1920 гг.). Документы и материалы / Сост. М.В.Киселева, А.Я.Старикова. Л., 1958. Т. 1; 1960. Т. 2; Коммунисты Ленинграда в борьбе за выполнение решений партии по индустриализации страны (1926-1929 гг.). Сб. документов и материалов / Сост. А.В.Кузнецов, В.И.Никифорова, Л.С.Чиликина. Л., 1960; Социалистическое соревнование на предприятиях Ленинграда в годы первой пятилетки (1928-1932 гг.). Сб. документов и материалов / Сост. А.Е.Белинская, С.А.Богуславская, А.С.Дубин, О.В.Пруссак, В.И.Старцев. Л., 1961 и др.
2Вардин Ил. Революция и меньшевизм. М.; Л., 1925. С. 142. О И.В.Мге-ладзе (Вардине) см. док. 23, коммент. 6.
3 Голинков Д. Л. Крушение антисоветского подполья в СССР. М., 1986. Кн. 1, 2; Подболотов П. А, Спирин Л. М. Крах меньшевизма в Советской России. Л., 1988; и др.
4 Дан Ф. И. Два года скитаний. Берлин, 1921; Аронсон Григорий. Россия в эпоху революции. Исторические этюды и мемуары. Н.-Й., 1966; Гарей П. А. Профессиональные союзы в России в первые годы революции (1917-1921). Н.-Й., 1981; Garvi Peter. Zapiski sotsial demokrata (1906-1921)// Russian Archival Series. № 1. Russian Institute Columbia University / Ed. Leopold Haimson. Newtonville, 1982; The Making of Three Russian Revolutionaries:
25

Voices from the Menshevik past / Eds. Leopold Haimson, Ziva Galili, Richard Wortman. Cambridge; Paris, 1987; Меньшевики: Б.Сапир, Ю.Денике, Б.Ни-колаевский, Л.Ланде, Д.Далин, Е.Ананьин, Р.Абрамович / Сост. Ю.Г.Фель-штинский. Бенсон, 1988; Меньшевики после Октябрьской революции. Сборник статей и воспоминаний Б. Николаевского, С.Волина, Г.Аронсона / Редактор-составитель Ю.Г.Фелыптинский. Бенсон, 1990 и др.
5 Haimson L. The Mensheviks: from the Revolution of 1917 to the Second World War. Chicago, 1963; Rosenberg W. G. Russian Labor and Bolshevik Power after October//Slavic Review. 1985. № 2. P. 213-238, 251-256; Smith S. A. Red Petrograd: Revolution in the Factories 1917-1918. Cambridge, 1983; Mandel D. Petrograd Workers and the Soviet Seisure of Power. N.Y., 1984 etc.
6 Яковлева К. Забастовки фабрично-заводских рабочих г. Петрограда за первую четверть 1919 г.//Материалы по статистике труда. Пг., 1919. Вып. 5. С. 53-54; Наемный труд в России и на Западе за 1913-1925 гг. М., 1927. 4.1. Наемный труд в России. С. 149-158 и др.
7См.: А.М.Горький и создание истории фабрик и заводов. Сб. документов и материалов в помощь работающим над историей фабрик и заводов СССР. М., 1959. С. 38, 42, 56; Журавлев СВ. Феномен «Истории фабрик и заводов: горьковское начинание в контексте эпохи 1930-х годов». М., 1997.
8 «Красный Треугольник» на путях Октября. Из истории рабочего движения на заводе. Л., 1927. С. 21; Стрельцова А. Л. «Красный Треугольник». Л., 1978. С. 67-68.
9 Шкаратан О. И. Проблемы социальной структуры рабочего класса СССР (историко-социологическое исследование). М., 1970. С. 256.
10История фабрики «Скороход». Л., 1969. С. 247, 299.
11 Шкаратан О. И. Проблемы социальной структуры... С. 261.
12 Заметные шаги в этом направлении сделаны в работах: Иглицкии А. А., Раихцаум А. Л. Из истории забастовочного рабочего движения в России (1919-1925 гг.)//Новые движения трудящихся: опыт России и других стран СНГ. М., 1992. ч. 1. С. 127-135; Носач В. #., Лосев С. А. В тисках левого радикализма. Профсоюзы Петрограда в условиях «военного коммунизма» (июль 1918-1920 гг.). СПб., 1995. Кирьянов Ю. И. Стачки и трудовые конфликты в Советской России в 20-е гг.//Россия XXI. 1997. № 9-10. С. 80-104; Павлюченков С. А. Военный коммунизм в России. Власть и массы. М., 1997; Яров С. В. Горожанин как политик. Революция и военный коммунизм глазами петроградцев 1917-1921 гг. СПб., 1997; Яров С. В. Горожанин как политик. Революция, военный коммунизм и НЭП глазами петроградцев. СПб., 1999.
13 См. публикации документов ЦА ФСБ в кн.: Литвин А. Л. Красный и белый террор в России 1918-1922 гг. Казань, 1995; Левые эсеры и ВЧК. Сб. документов / Сост. В.К.Виноградов, А.А.Зданович, В.И.Крылов, А.Л.Литвин, В.Н.Сафонов. Казань, 1996; Меньшевики в советской России. Сб. документов / Сост. В.К.Виноградов, В.И.Крылов, А.Л.Литвин, Я.Ф.По-гоний, В.Н.Сафонов. Казань, 1998.
14Иглицкии А. А., Раихцаум А. Л. Из истории... С. 129.
15Павлюченков С. А. Военный коммунизм в России... С. 158.
16 Бюллетень Всероссийского союза защиты Учредительного собрания. 1917, 20 декабря, № 2; 22 декабря, № 4.
17 Там же. 1918, 6 января, № 14.
18 Томский М. П. Итоги проведения новой союзной политики и очеред
26

ные задачи профдвижения//Стенографический отчет Пятого Всероссийского съезда профессиональных союзов. М., 1922. С. 107, 110.
19 Две речи т. Г.Зиновьева на чрезвычайных собраниях Петроградского Совета 18 и 29 мая. Пг., 1918. С. 3-4.
20 Струмилин Ст. Общий обзор Северной области //Материалы по статистике труда Северной области. Пг., 1918. Вып. 1 С. 18-19.
Струмилин (наст, фамилия Струмилло-Петрашкевич) Станислав Густавович (1877-1974), экономист, статистик. Участник Петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», в 1906-1920 гг. меньшевик, с 1923 г. большевик, ответственный работник Госплана СССР, пла-новщик пятилеток. С 1931 г. академик. Лауреат Сталинской и Ленинской премий.
21 Аронсон Г. Россия в эпоху революции. С. 189.
Аронсон Григории Яковлевич (1887-1968), большевик, затем правый меньшевик-бундовец. В 1917 г. председатель Витебского Совета. В 1922 г. выслан за рубеж, где как член ЦК Бунда кооптирован в состав Заграничной делегации РСДРП (руководящего органа меньшевиков в эмиграции) до 1951 г.
22 Цубинский И. Бюджеты Петроградских рабочих в мае 1918 г.//Материалы по статистике труда Северной области. Вып. 1 С. 20.
23Струмилин Ст. Общий обзор Северной области... С, 19.
24Литвин А. Л. Красный и белый террор в России... С. 63.
25 Струмилин С. Г. Заработная плата и производительность труда в русской промышленности в 1913-1922 гг. М., 1923. С. 39-40, 74-76; Берг Л. С. Брачность, рождаемость и смертность в Ленинграде за последние годы // Природа. 1924. № 7-12. Стлб. 107; Геронимус А. Разгром Юденича. М.; Л., 1929. С. 43; Известия ЦК КПСС. 1989. № 12. С. 142-143.
26Трудовые конфликты в Советской России... С. 273.
27 Рыков А. И. Избр. произведения. М., 1990. С. 108.
28Иглицкий А. А., Райхцаум А. Л. Из истории... С. 128.
29 Зиновьев Г. Беспартийный или коммунист? Речь на собрании за Московской заставой в театре Речкина, с приложением статьи «Вступайте в партию!». Пг., 1919. С. 5.
30 Статистический сборник по Петрограду и Петроградской губернии. Пг., 1922. С. 22; История рабочих Ленинграда. Л., 1972. Т. 2. 1917-1965. С. 90, 147.
31 Национализация промышленности... Т.2. С. 137-138. 32ЦГАИПД СПб. Ф. 457, on. 1, д. 36, л. 35-36.
33Павлюченков С. А. Военный коммунизм в России... С. 155-156. 34 Яров С. В. Горожанин как политик. Революция, военный коммунизм и НЭП глазами петроградца. СПб., 1999. С. 52.
35Зиновъев Г. Е. Соч. М.; Л., 1929. Т. VI. Партия и профсоюзы. С. 427.
36 Церевнина Л. И. Рабочие Ленинграда в период восстановления народного хозяйства 1921-1925 гг. Численность, состав и материальное положение. Л., 1981. С. 33-35, 39.
37 Известия ЦК КПСС. 1991. № 7. С. 213-214.
38 Вопросы истории. 1994. № 6. С. 27.
39Богомил 77. Письмо из России. Дело «Боевой организации» и петроградская группа социалистов//Центральный архив ФСБ. Дело ПФ-6595, л. 104 (копия документа любезно предоставлена профессором А.Л.Литви-ным).
27

Цедербаум Федор Исаевич (псевдонимы П. Дневницкий, Павел Николаевич Богомил) (1883-1937), двоюродный брат Ю.О.Мартова, меньшевик с 1904 г., многолетний секретарь Г.В.Плеханова в эмиграции. С 1917 г. в России под именем П.Н.Богомил, член ПК плехановской группы «Единство», затем с конца 1918 г. в правой Петроградской группе социал-демократов, которые были противниками сотрудничества с большевиками, участник рабочего движения. В 1921 г. вел переговоры с В.Н.Таганцевым, но потом от него отмежевывался. В 1927 г. заключен в концлагерь на 10 лет, 26 августа 1937 г. расстрелян (Меньшевики в Советской России. С. 224).
Об отношении социалистических партий и групп и организации Таган-цева к лозунгу Учредительного собрания и предпочтении использования демократически избранных Советов см.: Черняев В. Ю. Учредительное собрание или власть Советов? Неизвестный эпизод «дела Таганцева»//Историк и революция. Сб. статей к 70-летию со дня рождения О.Н.Знаменского. СПб., 1999. С. 215-223.
40 Десятый съезд РКП(б). Стенографический отчет. М., 1921. С. 224-225.
41 Шкаратан О. И. Проблемы социальной структуры... С. 240.
42 Зиновьев Г. На пороге новой эпохи. Коммунисты и беспартийные. Пг., 1921. С. 7-8.
43 Харитонов М. Чистка Петроградской организации в свете цифр// Сборник материалов Петроградского комитета РКП. Пг., 1921. Вып. 3. С. 25. (ОМ. М. Харитонове см. док. 61, коммент. 7). В ходе партчистки августа - декабря 1921 г. из РКП(б) вышли или были исключены 885 рабочих. В результате из 20168 питерских членов РКП(б) только 2756 являлись «рабочими от станка».
44 Известия ЦК КПСС. 1990. № 2. С. 436.
45 Из истории Всероссийской Чрезвычайной Комиссии. 1917-1921 гг. Сборник документов. М., 1958. С. 436.
46 Знамя. 1990. № 3. С. 121.
Мясников Гавриил Ильич (псевд. Ганъка) (1889-1945), рабочий-большевик с 1906 г., политкаторжанин. В 1917-1918 гг. вожак большевиков Мотовилихи, в 1920 г. председатель Пермского губкома РКП(б). За идейные расхождения с Лениным смещен, в феврале 1922 г. исключен из партии, в 1923 г. выслан в Берлин, но нелегально вернулся, заключен в тюрьму, затем сослан в Ереван, откуда в ноябре 1928 г. бежал через Иран во Францию. Во время гитлеровской оккупации сидел в концлагере. В 1945 г. с разрешения советского правительства вернулся в Москву и был расстрелян (о нем см.: Мясников Г. Философия убийства, или почему и как я убил Михаила Романова//Минувшее. М.; СПб., 1995. Кн. 18. С. 7-191).
47 Рыков А. И. Избр. произведения. С. 202.
48Церевнина Л. Я. Рабочие Ленинграда... С. 34, 44.
49Там же. С. 34-35; XV лет диктатуры пролетариата. Л., 1932. С. 36. Шкаратан О. И. Изменение в социальном составе фабрично-заводских рабочих Ленинграда (1917-1928 гг.)//История СССР. 1959. № 5. С. 33; Ленинградские рабочие в борьбе за социализм: 1926-1937 гг. Л., 1965. С. 20-21.
50 Секушин В. И. Отторжение. НЭП и командно-административная система. Л., 1990. С. 21, 24-25, 39.
51 Томский М. П. Итоги проведения новой союзной политики... С. 105-106.
28